Первый публичный театр открылся в Нижнем Новгороде в 1798 году. Полковник князь Николай Григорьевич Шаховской, помещик Нижегородской губернии, зиму живший в Москве, лето проводил в своем селе Юсупове Ардатовского уезда. У него была огромная дворня – более 400 человек, в том числе множество музыкантов, певцов, певиц, актрис и актеров, которые выступали на его домовых театрах в Москве и Юсупове.

С 1798 года князь Шаховской постоянно стал жить в Нижнем Новгороде и, как истинный любитель театра, захотел показать свою труппу, в которой было около 100 человек, публике. Здание театра находилось на бойком месте – на углу Большой и Малой Печерки. Вблизи – в направлении к Волге – расположены были дома, в которых жили «театральные люди» - крепостные актеры.

Первый спектакль по пьесе Д.И. Фонвизина «Гувернер» не принес князю материального успеха, но о театре Шаховского начали говорить повсюду. Он стал привлекать все больше зрителей. Окончательному укреплению способствовало «признание театра благородной и полезной забавой, отвлекающей детей благородных людей и даже разночинцев от праздных занятий», о чем гласил Драматический словарь – официальный печатный орган, изданный в Москве.

В театр приезжали из ближайших вотчин дворяне с детьми и слугами. Двигались они на Большую Печерку «целым караваном колымаг, линеек и верховых». За дворянами стало посещать театр нижегородское купечество – сначала первогильдейское, а затем второгильдейское и которые побогаче из посадских.



А.С. Гациский


Нижегородский писатель Александр Серафимович Гациский в своем кратком очерке о театре писал: «Я сам еще живо помню это мрачное и неуклюжее строение, с запахом лампового масла, разящим еще на улице, с толстыми, без всяких риторических затей, выбеленными бревнами, связывавшими стойлообразные ложи и поддерживавшими крышу, с этой почерневшей от ветхости и копоти от ламп дверкой за кулисы, так заманчиво манившей всякое ребяческое воображение в свои заветные поэтические и чуть ли не в волшебные тайны закулисного мира; помню эти две огромные и засаленные дыры по обеим сторонам занавеса, в которых во время антрактов постоянно виднелись чьи-нибудь глаза, иногда даже с носом, сопровождаемые двумя пальцами, облегчавшими наблюдения в такой обсерватории». Краевед и историк Виктор Иванович Снежневский, давая перечень театрального имущества, сообщал: «Всех декораций в городском театре было 17, лесная, садовая, две горных, 4 комнатных (мраморная, красная, голубая и желтая), тюремная, деревенская, 3 городских и 4 специальных для пьес «Чертов замок», «Мудрая женщина», «Житель черного леса»…».

Репертуар Нижегородского театра во время князя Шаховского очень мало отличался от репертуаров петербургских и московских театров: давали пьесы Сумарокова, Фонвизина, Княжнина, Плавильщикова, из переводных - Шекспира, Шиллера, Кальдерона и Коцебу, из опер – «Титово милосердие», «Сандральону», «Дианино древо», «Калифа багдадского», «Редкую вещь», «Волшебную флейту». Шаховской самовольно изменял содержание пьес: вычеркивал не понравившихся ему действующих лиц, целые монологи, неприятные для его слуха разговоры. Он был ревностным поклонником классики и терпеть не мог бытовых пьес.

После окончания академии Сергей Троицкий и Павел Флоренский уехали в город Тифлис, где вскоре Сергей женился на сестре Павла Ольге.
Жизнь Сергея Троицкого оборвалась трагически. Его, преподавателя русского языка в тифлисской мужской гимназии, 2 ноября 1910 года убил ученик 5-го класса Тавдгеридзе. Исколотый кинжалом, учитель умер в больнице. Преступник был передан властям. Сергей Семенович Троицкий похоронен на кладбище в городе Тифлисе. После смерти сына отец Симеон перевелся в другой приход и уехал из Толпыгина.

В своем фундаментальном труде «Столп и утверждение Истины», который Павел Флоренский посвятил Сергею, он с поразительной яркостью и почти физической плотскостью передает ощущения пребывания на лоне русской природы, где некогда жили его предки: «Помнишь ли ты, тихий, наши долгие прогулки по лесу – по лесу умирающего августа. Как стройные пальмы стояли серебряные стволы берез, и золотисто-зеленые маковки, будто исходя кровью, прижимались к багровым и пурпурным осинам. А над поверхностью земли, как зеленый глаз, ветвился сквозящий орешник. Священной торжественностью веяло под сводами этого храма. Помнишь ли ты, далекий и вечно близкий Друг, наши проникновенные беседы? Дух Святой и религиозные антиномии – вот что, кажется, интересовало нас более всего. А находившись по заповедной роще, мы шли на закате озимями, упивались пылающим западом и радовались, что вопрос выясняется, что мы врозь пришли к одному и тому же».

Подвижники веры

В 1912 году в церкви села Толпыгино был рукоположен в сан священника Николай Сергеевич Житников, где прослужил до 1919 года. Он родился в 1884 году в городе Переяславле-Залесском Владимирской губернии. С 1922 года служил в Сретенском храме города Кинешмы и был благочинным церквей города. Отец Николай был в дружбе со многими духовными людьми – Патриархом Тихоном, епископом Кинешемским Василием, старицей Марфой Лаврентьевной, особенно же с блаженным Максимом Ивановичем, свидетелем праведной кончины которого он стал.

В 1929 году отец Николай был арестован. На вопрос следователя, как он думает, почему его арестовали, священник ответил: «Причин моего ареста я объяснить не могу. О том, что высланный ОГПУ епископ Василий благословил своих последователей посещать только один храм, в котором служу я, – мне неизвестно. Епископ Василий мне ничего не говорил об этом, хотя я с ним и виделся. Его последователи и члены кружков ревнителей православия также ничего мне не говорили. Прихожане Знаменской церкви, в которой служил епископ Василий, ходят ко мне в храм на богослужения, а также и во время служения второго священника нашего храма».
В следующий раз отца Николая арестовали в 1937 году и, по-видимому, тогда же он был расстрелян в городе Иваново.

После октябрьского переворота храм в Толпыгино не закрывался. Он был одной из двух церквей Приволжского района, в которых не прекращались богослужения. Старожилы объясняют сей счастливый случай твердостью населения – не поддались ни на какие принуждения.

Колокола в 1937 году с Воскресенского храма, как и повсеместно, сбросили, но двери на запор не замкнули. Однако в 1938 году храм был закрыт. Священника отца Александра Вознесенского власти лишили всех гражданских прав. На его многочисленную семью, где было восемь детей, не дали ни одной продовольственной карточки. Бывшие прихожане помогали, чем могли. Отец Александр все отдавал детям и в 1939 году умер от голода. Его похоронили около стен храма, и могила его не забыта.

В 1943 году во время Великой Отечественной войны по настоянию прихожан храм был открыт. И началось ежедневное служение: в 9 часов утра – требы, по воскресеньям и праздникам – Литургии. Сюда устремились богомольцы из Приволжска, ближних и дальних сел и деревень, что поднимало престиж Толпыгина, содействовало сохранению храма. Жители города Приволжска и района приезжали послушать пение и многие становились прихожанами.

29 июня 1952 года архиепископом Ивановским и Кинешемским Венедиктом (Поляковым, † 1963) был рукоположен во священника выпускник Московской Духовной академии Анатолий Щуров и назначен настоятелем Воскресенского храма в селе Толпыгино.

Храм Воскресения Словущего, в котором отец Амвросий начинал свое служение, был что называется «трудным». До его назначения в этом храме некоторое время не совершались богослужения, требовался большой ремонт. Работы по восстановлению храма продлились семь лет.

На первом своем приходе будущий архипастырь прослужил двенадцать лет. Прихожане привыкли к нему, и он привязался к ним. Сложился хороший церковный совет. Уже тогда отца Амвросия отличали корректность и дипломатичность, какая-то особая мягкость в обращении с людьми, которая позволила ему благополучно пережить хрущевские гонения 1959 года. Толпыгино невзгоды того времени обошли стороной. Молодой священник и прихожане тайно ночью совершали молитву около иконы Казанской Божьей Матери, обходили храм вместе с этой иконой, возносили молитву Богу о сохранении храма. Верующие считают, что именно благодаря этому храм не был закрыт.

Чудесные иконы

Многие иконы храма Воскресения Словущего имеют интересные истории: 1812 год. Война с Наполеоном. Русский князь Петр Андреевич Вяземский, из рода Вяземских, ехал в вотчину, вез с собой икону Воскресения Христова. По дороге напали на него разбойники. Верный конь ушел от погони, но лихие люди успели выстрелить в спину. Быть бы князю погибшим, но спасла его икона. И сейчас на доске, к которой она прикреплена, видна большая дыра – след пули.

Конец XX века. Воры забрались в церковь. Унесли много икон. Одну из них даже распилили на три части, а икона Николая Чудотворца, одна из самых ценных осталась висеть на своем месте. После поимки эти люди рассказывали, что когда они дотронулись до оклада иконы, их руки обожгло, и они не смогли унести икону.

В зимней церкви долгое время висела картина, изображающая Святителя Николая. Картина большого формата 2,8х1,9 метра. В 1938 году, когда закрывали церковь, картину хотели сжечь. За ее хранение полагался тюремный срок. Прихожане расстригли ее на восемь частей хранили дома в сундуках. После открытия храма части сшили, швы подкрасили краской, полотно и сейчас радует людей.

Источник: Синодик. Иваново-Вознесенская и Вичугская Епархия, 2016