Первый публичный театр открылся в Нижнем Новгороде в 1798 году. Полковник князь Николай Григорьевич Шаховской, помещик Нижегородской губернии, зиму живший в Москве, лето проводил в своем селе Юсупове Ардатовского уезда. У него была огромная дворня – более 400 человек, в том числе множество музыкантов, певцов, певиц, актрис и актеров, которые выступали на его домовых театрах в Москве и Юсупове.

С 1798 года князь Шаховской постоянно стал жить в Нижнем Новгороде и, как истинный любитель театра, захотел показать свою труппу, в которой было около 100 человек, публике. Здание театра находилось на бойком месте – на углу Большой и Малой Печерки. Вблизи – в направлении к Волге – расположены были дома, в которых жили «театральные люди» – крепостные актеры.

Он стал привлекать все больше зрителей. Окончательному укреплению способствовало «признание театра благородной и полезной забавой, отвлекающей детей благородных людей и даже разночинцев от праздных занятий», о чем гласил Драматический словарь – официальный печатный орган, изданный в Москве.

В театр приезжали из ближайших вотчин дворяне с детьми и слугами. Двигались они на Большую Печерку «целым караваном колымаг, линеек и верховых». За дворянами стало посещать театр нижегородское купечество – сначала первогильдейское, а затем второгильдейское и которые побогаче из посадских.

Репертуар Нижегородского театра во время князя Шаховского очень мало отличался от репертуаров петербургских и московских театров: давали пьесы Сумарокова, Фонвизина, Княжнина, Плавильщикова, из переводных - Шекспира, Шиллера, Кальдерона и Коцебу, из опер – «Титово милосердие», «Сандральону», «Дианино древо», «Калифа багдадского», «Редкую вещь», «Волшебную флейту». Шаховской самовольно изменял содержание пьес: вычеркивал не понравившихся ему действующих лиц, целые монологи, неприятные для его слуха разговоры. Он был ревностным поклонником классики и терпеть не мог бытовых пьес.

Поспектакльная оплата за кресло была 2 рубля 50 копеек, партер – 50 копеек, парадиз (он же раек) – 25 копеек ассигнациями. Партер был устроен за самим оркестром, а кресла стояли за ним, в глубине зала. Во время действия и антрактов зал был погружен в темноту, и только, когда поднимали занавес, бледный свет, падавший со сцены, слегка давал возможность разглядеть контуры внутренних помещений театра и зрителей. «Оттого-то в партере можно было играть в жмурки, а в ложах, чтобы рассмотреть друг друга в лицо, каждый привозил с собою кто восковую, кто сальную свечу, а иные даже лампы», – писал в своих воспоминаниях знаменитый мемуарист Филипп Филиппович Вегель.

Несмотря на это, публика охотно посещала публичный театр, тем более, что труппа князя Шаховского год от года совершенствовалась в искусстве, а репертуар пополнялся новыми сюжетами. Впоследствии Шаховской сформировал и достойный балет.

Скоро зрителям стало тесно в здании театра, нужно было построить новое. У Шаховского не было необходимых для этого средств, но высшая городская публика, любившая театр и лично уважавшая князя, предложила свою помощь. Так в 1811 году появилось новое деревянное здание театра, в котором было 27 лож, около 50 кресел, партер на 100 человек и верхняя галерея на 200 мест. Из числа лож 2 были забраны решетками – для тех, кто желал быть в театре инкогнито; еще одна размещалась во втором ярусе напротив сцены, она была украшена драпировкой и предназначалась губернатору.

Лучшими артистами местной труппы считались Залеский на амплуа трагических и драматических героев, Завидов – драматический артист, певец-баритон, музыкант, композитор и балетмейстер, Вышеславцев – первый тенор, драматические актрисы Завидова и Пиунова, комические – Залеская, Стрелкова и Вышеславцева. Но главным украшением труппы Шаховского были певица Роза и комик Поляков, который был более известен под именем Миная. Кроме постоянной труппы на нижегородской сцене по приглашению князя выступали и сторонние артисты, например, из Ярославля.

Тягостным был быт крепостных актеров. Театральная труппа располагалась в большом деревянном доме, сзади театра. Общение между мужчинами и женщинами было князем строго запрещено, а потому дом разделен на две половины. При девушках приставлена смотрительница – госпожа Заразина. По достижении девицами 25-летнего возраста князь имел обыкновение выдавать их замуж, и делалось это так: докладывалось князю, что такой-то девице уже 25 годиков. Тогда князь опрашивал своих неженатых артистов-мужчин, кому из них нравится эта артистка; узнав, вызывал ее, объявлял, и свадьба готова… Без спроса князь и переименовывал артисток. Он не допускал, чтобы актрисы его труппы носили простонародные имена. Так, по его личному «крещению», Акулина превращалась в Фатьму, Февронья – в Зарю.

Жалованья крепостные актеры не получали, им выдавали лишь «харчевые» по 5 рублей в месяц взрослому и по 2 рубля 50 копеек малолетнему.

Поочередно крепостные актрисы назначались к княгине Шаховской «учиться» великосветским манерам. На балы князь приглашал и крепостных премьеров и премьерш. Мужчины-артисты не имели права приглашать светских дам, но гости с удовольствием танцевали с крепостными актрисами. На княжеских обедах прислуживал мужской персонал труппы, исключение делалось лишь для отдельных лиц, например, Миная-Полякова.

Более 25 лет труппа Шаховского развлекала и радовала нижегородскую публику, все более совершенствуясь в своем искусстве. Но в 1824 году князь скончался, и театр перешел в ведение его наследников – жены Ирины Кузьминичны Шаховской и двоюродного брата княгини Михаила Михайловича Аверкиева, которые не отличались любовью к драматическому искусству. Не зная, как управлять сложным механизмом закулисного мира, они повели дела кое-как, лишили труппу многих выгод, которыми та пользовалась при князе и, наконец, до того довели «оптимизацию» расходов, что перестали зимой топить театр.

Это едва не нанесло Нижегородскому театру сокрушительного удара, но в 1827 году два любителя театра – чиновник Иван Андреевич Распутин и купец первой гильдии Михаил Сергеевич Климов, понимавшие выгоды, которые может принести театр при ловком управлении, - купили у наследников князя здания театра, и городское, и ярмарочное, со всем гардеробом и принадлежностями, и дома, где проживала труппа. Новые владельцы выкупили у владельцев и труппу, но с обязательством, чтобы актеры и актрисы, получившие вольные, еще 10 лет играли в пользу Распутина и Климова.

Вскоре Климов отказался от участия в театральном деле и передал его в полное распоряжение Распутина, который и владел единолично Нижегородским театром до 1839 года.

Из состава труппы в эти годы выдвинулась уроженка Нижнего Новгорода Анна Агафонова Вышеславцева (1818 –1895). Сначала она играла только в драмах, затем стала появляться и в «высокой» комедии, и в водевилях. На нижегородской сцене также выросла в крупную артистическую величину Александра Ивановна Стрелкова, в начале 60-х годов XIX века известная по всей России как одна из самых талантливых актрис. Успех спектаклей, по свидетельству Гациского, был весьма солидный, и театр приносил Распутину от 15 до 20 тыс. рублей в год. При Распутине труппа была переведена на денежную оплату труда, но, по условиям кабального договора, она были очень низкой (оклад премьеров не превышал 240 рублей в год).

По истечении 10-летнего срока контракта, когда актеры и актрисы получили полную свободу, они потребовали от антрепренера прибавки к жалованью и бенефисов, а многие даже оставили нижегородскую сцену. Сделать это было легко, поскольку слава Нижегородского театра в те годы была велика, и, например, в Казани, Симбирске и Саратове считалось за честь иметь на своей сцене нижегородских артистов.

Распутин был поставлен перед необходимостью увеличить жалование лучшим артистам до громадных по тому времени окладов. Так, например, чтобы удержать в труппе Вышеславцеву, он увеличил ее оклад до 3000 рублей, предоставив, кроме того, два бенефиса: один – в городе, другой – на ярмарке. Увеличение расходов в итоге вызвало отказ Распутина от дальнейшего владения Нижегородским театром.

В 1838 году он передал его популярному артисту Московского Малого театра В.И. Живокини. Управление театром тот поручил своему брату; сам же в сезоне играл только временами, насколько позволяла постоянная служба в Москве, появляясь в Нижнем Новгороде преимущественно в ярмарочный сезон и внося большое оживление в театральную жизнь. В годы антрепризы Живокини успех театра держался преимущественно на спектаклях с его участием.

В этот период в Нижегородском театре были отдельные таланты (Стрелкова, Соколов, Трусов), но не было уже труппы, которая могла исполнять пьесы с ансамблем, да не было уже и публики, постоянно наполнявшей театр. Она являлась в его залы только в особенных случаях: или во время приезда московских и петербургских артистов, или в бенефисы местных премьеров.

Напрасно антрепренер Никольский пускался на разные хитрости: составлял афиши огромных размеров, выбирал пьесы с громкими названиями, бранил в печати публику, которая якобы променяла театр на преферанс. Зрители оставались равнодушными: их вкус уже был сформирован, и они не могли снести пошлости и халтуры. Наконец дело дошло до того, что актерам часто приходилось играть почти для собственного удовольствия да для развлечения двух-трех театралов и нескольких приятелей антрепренера, посещавших театр бесплатно.

После смерти Никольского в апреле 1847 года руководство театром перешло к бывшему чиновнику особых поручений при нижегородском военном губернаторе, в то время уже известному в провинции театральному дельцу Смолькову. Это период, по свидетельству историка Николая Ивановича Храмцовского, также был «неудовлетворительным» и закончился в 1853 году пожаром, в котором городской театр сгорел почти со всеми принадлежностями. Так окончательно завершилась эпоха театра Шаховского.


Благодарим Нижегородскую библиотеку имени Г. Успенского за предоставленный материал